Замок Лорда Валентина - Страница 102

102

– Да, – сказала она наконец. – Клянусь Божеством, да… Твое тело чужое, но твой дух создан мною. О, Валентин, Валентин, что они сделали с тобой? Что сделали с Маджипуром? – Она сжала его руки и притянула к себе, и он оказался в ее объятиях. Он чувствовал, что она дрожит – не богиня, а только женщина – мать, обнимающая встревоженного сына. В ее объятиях он стал таким спокойным и умиротворенным, каким не был со своего пробуждения в Пидруде, и он цеплялся за нее, молясь, чтобы она не отпускала его.

Затем она отступила и, улыбаясь, оглядела его.

– Во всяком случае, тебе дали красивое тело. Ничуть не похожее на прежнее, но приятное на вид, сильное и здоровое. Могло быть много хуже. Могли сделать тебя старым, больным, калекой, но я думаю, у них просто не хватило смелости: они знали, что в дальнейшем сторицей заплатят за все свои преступления.

– Кто мать?

Она, казалось, удивилась этому вопросу.

– Как кто? Барджазед и его выводок!

– Я ничего не знаю, мать, кроме того что приходило ко мне во сне, и это было туманным и неопределенным.

– И что ты знаешь об этом?

– То что мое тело было отнято у меня, что каким-то колдовством Короля Снов я очутился возле Пидруда таким, каким ты меня видишь, что кто-то другой, вероятно, Доминик Барджазед, правит теперь из Горного Замка. Но все это я знаю из самых недостоверных источников.

– Все это правда, – сказала Леди.

– Когда это случилось?

– В начале лета, когда ты делал великий объезд по Зимролу. Я не знаю, как это было сделано, но однажды ночью, во сне я почувствовала дерганье, рывок, словно сердце планеты дало трещину; я проснулась с сознанием, что случилось что-то чудовищно злое. Я послала свой дух к тебе, но не смогла тебя достичь. Там, где ты был, была только тишина и пустота. Однако не та, которая ударила меня, когда погиб Вориакс: я чувствовала твое присутствие, но за пределами моей досягаемости, как бы за толстым стеклом. Однажды я спросила о Коронале… «Здоров ли он?» – спросила я. Да, сказали, здоров, сегодня плывет к Пидруду. Но я не могла добиться контакта. Я послала свой дух во все концы мира, чего не делала много лет, но тебя нигде не было, и одновременно ты где-то был. Я растерялась и испугалась, но ничего не могла сделать, только искать и ждать. До меня дошли известия, что Лорд Валентин в Пидруде, и я видела его через все это расстояние, и его лицо было лицом моего сына, но мозг был другим и закрытым для меня. Я пыталась дать послание, но не смогла. И тогда я, наконец, начала понимать.

– И ты узнала, где я?

– Не сразу. Они переключили твой мозг так что он полностью изменился. Каждую ночь я посылала свой дух в Зимрол искать тебя, пренебрегая всем остальным здесь, но ведь подмена Короналя – дело нешуточное, и мне казалось, что я уловила проблеск твоей истинной сущности, фрагмент ее, а потом смогла установить, что ты жив, что ты на северо-западе Зимрола, но достичь тебя не могла. Оставалось ждать, когда ты начнешь приходить в себя, пока их чародейство чуточку поблекнет и твой истинный мозг выздоровеет хотя бы частично.

– Он и сейчас не полный, мать.

– Я знаю, но уверена, что это излечимо.

– Когда ты, наконец, достигла меня?

Она на секунду задумалась.

– Это было возле гейрогского города Долорна, кажется, и я впервые увидела тебя через мозг других, которые увидели во сне правду о тебя. Я коснулась их мозгов, отобрала и очистила то, что было в них, и увидела, что твой дух поставил на них свою печать и что они лучше тебя знают о том, что свалилось на тебя. Таким путем я очертила тебя кругом и смогла войти в твой мозг. И с того момента ты получил знания о своем прежнем "Я", и я трудилась через все эти тысячи миль, чтобы вылечить тебя и привести ко мне. Но все это было нелегко. Мир снов – трудная и меняющаяся область, трудная даже для меня, и пытаться управлять ею – все равно, что писать на песке на берегу океана: прибой вернется и смоет почти все, и ты пишешь снова и снова. Но все-таки ты здесь.

– Ты знала, когда я достиг Острова?

– Да, я чувствовала твое приближение.

– И ты оставила меня тянуться с одной террасы на другую несколько месяцев?

Она засмеялась.

– На внешних террасах миллионы пилигримов. Почувствовать тебя – одно дело, а точно определить – другое, куда более труднее. Кроме того, и ты не был готов прийти ко мне, и я – принять тебя. Я проверяла тебя, Валентин, следила за тобой издалека, изучала, какая часть твоей души выжила, осталось ли в тебе что-нибудь от Короналя. Я должна была знать это до того, как увижу тебя.

– Много ли во мне осталось от Лорда Валентина?

– Большая часть. Значительно большая нежели предполагали наши враги. Их схема плохо сработала: они считали, что перечеркнули тебя, а на самом деле лишь одурманили и сбили с толку.

– Не разумнее ли было с их стороны убить меня сразу, а не пересаживать мой дух в другое тело?

– Разумнее – да, – ответила Леди. – Но они не рискнули. Ты помазанник, Валентин, а эти Барджазеды суеверные скоты: они рискнули свергнуть Короналя, но не убить его, потому что боятся мести его духа. И их трусливое колебание теперь принесет крушение их планам.

– Ты думаешь, что я когда-нибудь смогу снова занять свое место? – тихо спросил Валентин.

– Ты в этом сомневаешься?

– У Барджазеда лицо Лорда Валентина. Народ принимает его как за Короналя. Он управляет всей мощью Горного Замка. А у меня всего десяток приверженцев, и меня никто не знает. Кто мне поверит, если я объявлю себя истинным Короналем? И много ли времени пройдет, прежде чем Доминик повторит со мной то же что он уже раз сделал в Тил-омоне?

102