Замок Лорда Валентина - Страница 113

113

– Послезавтра мы будем у Врат Лезвий – сказал Насимонт.

Валентин вспомнил, что у Лабиринта было семь входов, устроенных на равных расстояниях вокруг огромного сооружения. Когда он был там с поручением Вориакса, он вошел через Врата Вод, с противоположной стороны, где с Замковой Горы через плодотворные северо-восточные провинции спускалась река Глейг. Это был самый легкий путь к Лабиринту, и им пользовались высокие чиновники, когда у них было дело к министрам Понтификса. Со всех сторон Лабиринт окружала куда менее приятная местность, но все-таки более приемлемая, чем та, по которой только что проехал Валентин. Единственным утешением служило сознание, что он выйдет из лабиринта в более удачную сторону.

Лабиринт занимал огромное пространство и, поскольку состоял из многих уровней, спускаясь вниз по спирали, население его было неисчислимым. Сам Понтификс заминал внутренний сектор куда почти никто не имел доступа. Окружавшая его зона была областью правительственных чиновников-министров, громадного количества преданных душ, всю жизнь оставшихся под землей и занимающихся делами, которых Валентин не понимал. А вокруг правительственной зоны много тысячелетий развивалась внешняя оболочка Лабиринта, путаница круговых проходов, населенных миллионами темных личностей: конторщиками, торговцами, нищими, карманниками и бог знает кем еще, мир в себе, куда никогда не проникали ни солнечное тепло ни холодный свет луны, где всю красоту и чудеса Маджипура заменили бледные радости подземной жизни.

Наконец плавучие повозки добрались до врат Лезвий.

Небольшое крытое отверстие давало доступ в уходящий в землю туннель. Впереди стоял ряд вделанных в землю-бетон древних ржавых мечей. Он составлял барьер более символический, чем реальный, поскольку мечи были расставлены редко. Сколько же времени, думал Валентин, понадобилось, чтобы мечи заржавели в этом сухом климате пустыни?

Стражи Лабиринта ждали их сразу за входом.

Их было семеро – два хьорта, гейрог, скандар, лимен и два человека, все замаскированы, как было принято у официальных лиц Лабиринта. Маски были, в основном, символические – лоскут блестящей желтой ткани закрывал нос и вокруг глаз – создавали эффект необычности, а это и требовалось.

Стражи молча и невозмутимо стали перед Валентином и его отрядом. Делиамбер сказал Валентину:

– Они попросят платы за вход. Такова традиция. Подойди к ним и изложи свое дело.

Валентин сказал стражам:

– Я Валентин, брат покойного Вориакса, сын Леди Острова, пришел просить аудиенции у Понтификса.

Даже такое странное и вызывающее заявление не вызвало реакции со стороны замаскированных. Гейрог сказал только:

– Понтификс никого к себе не допускает.

– Тогда я буду просить аудиенции у его главных министров, которые смогут передать мое послание Понтификсу.

– Их ты тоже не увидишь, – сказал один из хьортов.

– В таком случае я обращусь к заместителям министров или если понадобится к заместителям заместителей министров. Единственное о чем я Вас прошу – разрешить мне и моим спутникам пройти в Лабиринт.

Стражники посовещались между собой, тихо жужжа, видимо, с помощью какого-то прибора. Это был какой-то ритуал чисто механического свойства, поскольку они вряд ли слушали друг друга. Затем гейрог снова повернулся к Валентину:

– Каково твое приношение?

– Какое приношение?

– Входная плата.

– Назови ее, и я уплачу, – Валентин сделал знак Шанамиру и тот достал кошелек. Но стражники покачали головами, а некоторые даже отвернулись.

– Не деньги, – презрительно сказал гейрог. – Приношение.

Валентин опешил и растерянно повернулся к Делиамберу. Тот ритмично покачал щупальцами, как бы подбрасывая что-то. Валентин понял. Жонглирование!

– Слит… Залзан Кавол…

Из одной повозки достали дубинки и мячи. Слит, Карабелла и Залзан Кавол встали перед стражниками и по сигналу скандара стали жонглировать. Семеро замаскированных смотрели, неподвижные, как статуи. Все это казалось Валентину таким абсурдным, что он с трудом удерживался от смеха: но три жонглера выполняли свою работу строго и с большим достоинством, словно это был религиозный обряд. Они выполняли три полных рисунка обмена, затем остановились и поклонились стражам. Гейроги чуть заметно кивнули – единственное одобрение представления.

– Можете войти, – сказал он.

5

Они провели повозки между лезвиями в нечто вроде вестибюля, темного и затхлого, из которого открывалась покатая дорога. Вниз на небольшое расстояние – и путь им пересек изогнутый туннель, первое из колец Лабиринта.

Туннель был с высоким потолком, ярко освещенный, он вполне мог служить торговой улицей какого-нибудь делового города: тут были ларьки, магазины, пешеходное движение и плавучие экипажи всех видов и размеров. Но при внимательном осмотре становилось ясно, что это не Пидруд, не Пилиплок и не Ни-мойя. Люди на улицах были удивительно бледными, похожими на приведения, что говорило о жизни без солнца. Одежда их была до крайности архаична по стилю, в тусклых, темных тонах. Многие были в масках – слуги чиновников Понтификса. В общем контексте Лабиринта они были незаметны, и никто в толпе не обращал внимания на их маски. И у всех, подумал Валентин, у замаскированных и с открытыми лицами, было какое-то напряженное выражение, что-то странное вокруг глаз и рта. Снаружи, на свежем воздухе, под благодатными лучами солнца народ Маджипура улыбался легко и свободно, не только губами, но и глазами, щеками, всем лицом, всей душой. В этих катакомбах души были другие.

113