Замок Лорда Валентина - Страница 21

Над головой кружились стервятники. С неба слышалась шипящая песня смерти. Скоро должна пролиться кровь, и жизнь вернется к Источнику.

Шаг за шагом Валентин отступал, зная, что позади него овраг и дальнейшее отступление прекратится. Рука его болела, глаза набрякли от усталости, во рту скрипел песок, силы были на исходе. Назад… назад…

– Брат! – крикнул он в отчаянии. – Во имя Божества…

На его мольбу ответил злобный смех и непристойная ругань. Сабля взвилась и опустилась. Валентин выставил свое лезвие. Тело его онемело и затряслось, когда металл ударил о металл, и его легкое оружие переломилось. В ту же минуту он зацепился ногой о застрявшую в песке корягу и тяжело упал на землю, в переплетение колючих стелющихся веток. Гигантский человек с саблей витал над ним, заслонив солнце, закрыв собой все небо. Песня смерти приняла тембр убийственно-визгливой интенсивности; стервятники устремились вниз.

Спящий Валентин стонал и вздрагивал. Он снова повернулся и прижался к Карабелле, набираясь от нее тепла, потому что его окутал страшный холод смертельного сна. Так легко было бы проснуться теперь, уйти от ужаса и насилия этих образов, выплыть в безопасность на берега сознания. Но нет. Жестокая дисциплина толкала его снова в кошмар. Гигантская фигура захохотала. Сабля поднялась. Мир под упавшим телом Валентина качался и кренился. Он направил свой дух к Леди и ждал смертельного удара.

Но удар сабли оказался неловким и неудачным: оружие с глухим стуком вонзилось глубоко в песок. Текстура и упор сна изменились: Валентин не слышал больше шипящего плача песни смерти и все перевернулось. В него неожиданно влились потоки энергии, и он вскочил на ноги. Брат дергал саблю, пытаясь вытащить ее из земли, а Валентин каблуком загнал ее глубже.

Люто он бросился на противника с голыми руками.

Теперь уже Валентин руководил дуэлью, и струсивший брат, отступая под ливнем ударов, упал на колени и рычал, как раненый медведь, качая окровавленной головой из стороны в сторону. Он принимал удары, не пытаясь защищаться, и только бормотал: «Брат»… брат"… – когда Валентин опрокинул его в песок.

Он лежал неподвижно, а Валентин стоял над ним. Пусть скорее настанет утро и освободит меня от сна, молился он.

Было еще темно. Валентин прижал руки к бокам и вздрогнул. Безумные образы, фрагментарные, но мощные, проплывали в его смятенном мозгу.

Карабелла задумчиво смотрела на него.

– С тобой все в порядке? – спросила она

– Я видел сон.

– Ты трижды кричал. Я подумала, что тебе надо проснуться. Тяжелый сон?

– Да.

– А как ты сейчас?

– Растерян. Ошеломлен.

– Расскажи мне свой сон.

Это уже была интимная просьба. Но разве они не любовники? Разве они не вместе ушли в мир сна, партнеры в ночных поисках?

– Я видел, что дрался со своим братом, – хрипло сказал он. – Мы сражались на шпагах в жаркой голой пустыне. И он уже был готов убить меня, но я в последний момент поднялся с земли и… и… убил его голыми руками.

Ее глаза горели в темноте, как у животного.

– Ты всегда видишь такие яростные сны?

– Не думаю. Но…

– Да?

– Дело не только в насилии. У меня нет брата!

Она засмеялась.

– А ты хочешь, чтобы сон полностью соответствовал реальности? Валентин, Валентин, где ты учился? У снов истина лежит глубже, чем мы знаем в реальности. Брат твоего сна может быть кем угодно: Залзаном Каволом, Слитом, твоим отцом, Лордом Валентином, Понтификсом Тиверасом, даже мной. Ты же знаешь, что сны, за исключением специально посланных, все трансформируют.

– Знаю. Но что означает этот сон, Карабелла? Дуэль с братом, почти убит им, и вдруг убил его…

– Ты хочешь, чтобы я истолковала твой сон за тебя? – удивленно спросила она.

– Для меня он ничего не означает, кроме страха и тайны.

– Да, ты был очень испуган. Ты обливался потом и несколько раз кричал. Но мучительные сны в большинстве своем раскрывающие. Растолкуй его для себя.

– У меня нет брата…

– Я же сказала тебе, что это неважно.

– Что же, я воюю против самого себя. Не понимаю. А врагов у меня нет.

– Может, твой отец? – намекнула она.

Он задумался. Отец? Он старался представить себе лицо, которое можно было бы дать человеку с саблей, но не смог.

– Я не могу вспомнить его.

– Он умер, когда ты был маленьким?

– Наверное, так, – Валентин покачал головой, в которой началась пульсация. – Я не помню. Я вижу высокого человека с темной бородой, темноглазого…

– Как его звали? Когда он умер?

Валентин вновь покачал головой. Карабелла наклонилась, взяла его за руки и тихо спросила:

– Где ты родился?

– На востоке.

– Да, ты говорил, но где, в каком городе, в какой провинции?

– В Ни-мойе? – вопросительно произнес он.

– Ты спрашиваешь или отвечаешь?

– В Ни-мойе, – повторил он. – Большой дом, сад, неподалеку река. Да, я вижу себя там. Купаюсь в реке. Охочусь в герцогском лесу. Может, я видел все это во сне? Или читал что-то такое… Или мне рассказывали.

– Как зовут твою мать?

Он открыл рот, но ничего не сказал.

– Она тоже умерла в молодости?

– Гальяра, – неуверенно сказал он. – Да, Гальяра.

– Приятное имя. Расскажи, какая она.

– Она… она… – он запнулся. – Золотые волосы, как у меня. Гладкая кожа. Глаза… Это так трудно, Карабелла.

– Ты дрожишь.

– Да.

– Иди сюда. – Она притянула его к себе. Она была много меньше его, но казалась гораздо сильнее сейчас, и ему было так уютно от ее близости. – Ты ничего не помнишь, Валентин?

– Ничего.

– Не помнишь, где родился, откуда пришел сюда, как выглядели твои родители, не помнишь даже, где ты был в прошлый Звездный день? Твои сны не могут руководить тобой, потому что ты ничего не можешь объяснить в них.