Замок Лорда Валентина - Страница 39

– Он высказывает восхищение только перед Пилиплоком, где мы родились, – вставил Гейбор Херн. – Ему кажется нелояльным сказать доброе слово о любом другом месте.

– Ш-ш-ш! – сказал Ирфон Кавол. – Вот он!

Их старший брат появился в дверях.

– Ну? – крикнул он. – Долго вы будете стоять? Через полчаса репетиция!

Его желтые глаза сверкали, как у лесного зверя. Он заворчал, сжал четыре кулака и снова исчез.

Странный хозяин, подумал Валентин. Где-то глубоко под грубой шкурой находится цивилизованная и даже – кто знает – добрая личность. Но Залзан Кавол изо всех сил старался быть грубым.

Жонглеров пригласили выступить в Непрерывном Цирке Долорна – городское увеселение, работающее круглосуточно и круглый год. Гейроги, преобладающие в этом городе и в окружающей провинции, спали не по ночам, а по сезонам, по два-три месяца, в основном, зимой, а когда бодрствовали, неутомимо требовали развлечений. По словам Делиамбера, они хорошо платили, а в этой части Маджипура никогда не бывало избытка странствующих артистов.

Когда труппа собралась на послеобеденную репетицию, Залзан Кавол объявил, что они выступают после полуночи, с четырех до шести.

Валентин расстроился: он особенно ждал в эту ночь руководства, которое мог дать ему сон после прошлых тяжелых открытий. Но можно ли ждать полезных снов, если самые подходящие для этого часы он проведет на эстраде.

– Мы можем лечь спать пораньше, – заметила Карабелла. – Сны приходят в любой час. Или, может, тебе назначено время для послания?

Это было нахальное заявление для той, которая еще так недавно трепетала перед Валентином. Он улыбнулся, показывая, что не обижен – он заметил тень сомнения, мелькнувшую за ее насмешливостью, и сказал:

– Я могу вообще не уснуть, зная, что вставать придется так рано.

– Пусть Делиамбер коснется тебя, как в прошлую ночь, – посоветовала Карабелла.

– Предпочитаю сам найти способ заснуть, – ответил он.

Так он и сделал после дневных занятий и приличного ужина, в отеле – вяленого мяса и холодного голубого вина. Он занял отдельную комнату и прежде чем лечь в постель на прохладные тонкие простыни, годные, как говорила Карабелла, для герцога, поручил свой дух Леди Острова и молил ее о послании. Такое разрешалось и часто делалось, но не всегда давало результаты. Теперь ему больше всего нужна была помощь Леди. Если он и в самом деле был свергнутым Короналем, тогда она была его матерью как по плоти, так и по духу, и могла подтвердить его личность и направить его в его поисках.

Засыпая, он старался вызвать зрительный образ Леди и ее Острова, дотянуться через тысячи миль до нее и сотворить мост, какую-то искру сознания через эту безмерную брешь, чтобы Леди могла иметь контакт с ним. Ему препятствовали пробелы в памяти. Считалось, что каждый взрослый маджипурец знает черты лица Леди и географию Острова так же хорошо, как лицо своей матери и предместья своего города, но искалеченный мозг Валентина показывал ему, в основном, пустоту, которую надо было заполнить воображением и наугад. Как она выглядела в ту ночь в фейерверке над Пидрудом? Круглое, улыбающееся лицо, длинные густые волосы. Очень хорошо. А дальше? Предположим, что волосы черные и блестящие, черные, как и у ее сыновей Лорда Валентина и покойного Лорда Вориакса. Глаза карие, теплые и живые. Губы полные, щеки слегка впалые в уголках глаз тонкая сетка морщин. Величавая, крепкая женщина. Она прогуливается по саду среди пышных цветущих кустов, желтых танигалий и эльдеронов, пурпурных туилей, всего богатства тропической растительности; она останавливается, чтобы сорвать цветок и воткнуть его в волосы, идет дальше по белым мраморным плитам, петляющими между кустами, появляется на широком каменном патио на склоне того холма, на котором живет, и смотрит вниз на террасы одна под другой спускающиеся широкими изгибами к морю. И она смотрит на запад, на далекий Зимрол, закрывает глаза и думает о своем потерянном, брошенном в странствия сыне, который сейчас в городе гейрогов. Она собирает силы и посылает нежное послание надежды и поддержки Валентину, изгнанному в Долорн.

Валентин погрузился в глубокий сон. И Леди пришла. Он встретился с ней не на склоне холма под ее садом, а в каком-то пустом городе, в пустынной стране, в развалинах среди избитых непогодой колонн из песчаника и разбитых алтарей. Они вошли с противоположных сторон в полуразрушенный форум под призрачным светом луны, но лицо Леди было скрыто под вуалью. Он узнал ее по тяжелым кольцам черных волос и по аромату цветка эльдерона, воткнутого в них. Он знал, что это Леди Острова, но хотел видеть ее улыбку, чтобы согреть свой дух в этом унылом месте, он хотел видеть ее ласковые глаза, но видел только вуаль, плечи, часть головы.

– Мать? – спросил он неуверенно. – Мать, я Валентин! Разве ты не узнаешь меня? Посмотри на меня, мать!

Она, как призрак, проплыла мимо него и исчезла между двумя разбитыми колоннами, расписанными сценами деяний великих Короналей.

– Мать! – звал он.

Сон прошел. Валентин старался вернуть его, но не мог. Он проснулся и уставился в темноту, желая увидеть еще раз это закрытое лицо и понять значение. Она не узнала его. Значит, он настолько изменен, что даже родная мать не может узнать его в этом теле? А может, он никогда и не был ее сыном, так что у нее нет причин узнавать его? Ответа у него не было. Если дух черноволосого Лорда Валентина был внедрен в тело Валентина блондина, Леди Острова не подала и виду, что знает об этом, и он был так же далек от понимания, как и в то время, когда засыпал.