Замок Лорда Валентина - Страница 62

– Придержи язык! – рявкнул Слит. – Такие вещи в Маджипуре не делаются!

Но она упорствовала:

– Несчастный случай на охоте, как же! А старый Малибор утонул на рыбалке. С чего бы нашим Короналям так неожиданно и странно умирать? Разве никогда не случалось ничего подобного, верно? Они остановились Понтификсами, уходили в Лабиринт и жили чуть ли не вечно, а теперь Малибора съели морские драконы, а Вориакса нечаянно прихлопнули в лесу. Я вот думаю, наверное, там, на Зеленой Горе, все уж больно рвутся к власти!

– Хватит, – сказал Слит, недовольный таким разговором.

– Как только выбирают нового Короналя, для всех остальных принцев кончается надежда на выдвижение. А если Корональ умирает, все снова собираются на выборы. Когда Вориакс помер и стал править этот самый Валентин, я сказала…

– Заткнись! – крикнул Слит. Он встал в полный рост, едва достигая груди женщины-воина, глаза его горели. Она держалась непринужденно, но рука ее потянулась к мечу. тут вмешался Валентин.

– Она не имела намерения оскорбить Короналя, – спокойно сказал он. – Она наполнила вином, и оно развязало ей язык. – Он повернулся к Лизамон: – Прости его, ладно? Моему другу тяжело в этой части света, ты ведь знаешь.

Второй взрыв, в пять раз громче и в пятьдесят раз ужаснее того, что был полчаса назад, прервал спор. Животные лягались и визжали, фургон накренился. Залзан Кавол сыпал яростными проклятиями со своего водительского места.

– Фонтан Пьюрифайна! – объявил Делиамбер. – Одно из величественнейших зрелищ Маджипура! Стоит посмотреть, как он выбрасывает воду.

Валентин и Карабелла выскочили из фургона, за ними все остальные. Они оказались на открытом месте, где лес мелких деревьев с зелеными стволами образовывал нечто вроде естественного амфитеатра, тянущегося на полмили от шоссе. В дальнем конце взрывался гейзер, но такой, что выглядел как мелкая рыбешка против морского дракона. Это была колонна пенящейся воды, выше самых высоких башен Долорна, белый столб высотой в пятьсот-шестьсот футов, если не больше, вырывающийся из-под земли с непостижимой силой. В верхней части, где он разделялся на множество потоков, разлетавшихся во все стороны, сиял таинственный свет всех цветов радуги, окружая колонну как бы разноцветной бахромой. Теплые брызги наполняли воздух.

Извержение все продолжалось – невероятный объем воды со столь же невероятной силой устремился в небо. Валентин чувствовал, как все его тело пронизывает подземные силы, работавшие тут. Он смотрел с благоговейным ужасом о ощутил почти шок, когда действие закончилось, колонна стала уменьшатся и наконец исчезла совсем, оставив после себя лишь капельки теплой влаги.

– Каждые тридцать минут, – сообщил Делиамбер. – Говорят, что с тех пор, как метаморфозы живут на Маджипуре, этот гейзер ни разу не опоздал ни на минуту. Это их священное место. Понятно? Вон пришли паломники.

Слит перевел дух и сделал священные знаки. Валентин положил руку ему на плечо. В самом деле, неподалеку, у придорожной гробницы собралось с десяток метаморфов. Они смотрели на путешественников, как показалось Валентину, не очень дружелюбно. Некоторые аборигены, стоявшие впереди, поспешно спрятались за других, а когда появились снова, то выглядели на удивление расплывчато и неопределенно. Но это было еще не все: они начали изменяться. У одного выросли пушечные ядра грудей Лизамон, у других – четыре косматых скандарских руки, третий имитировал белые волосы Слита. Они испустили любопытный тонкий звук, возможно, их эквивалент смеха, а затем вся группа убежала в лес.

Валентин не выпускал плеча Слита, пока не почувствовал, что напряжение оставило тело маленького жонглера. Тогда он со смехом сказал:

– Хороший трюк! Вот нам бы делать такое, вырастить дополнительные руки во время представления! Ты хотел бы?

– Я хотел бы быть в Нарабале, – ответил Слит. – Или в Пилиплоке, или еще где-нибудь, только подальше отсюда.

– А я – в Фалкинкипе. Кормил бы своих животных, – сказал бледный и трясущийся Шанамир.

– Они не собирались вредить нам, – сказал Валентин. – Для нас это просто интересный опыт, и мы никогда не забудем.

Он широко улыбнулся, но никто не ответил на его улыбку, даже Карабелла, всегда такая жизнерадостная. Сам Залзан Кавол выглядел смущенным, словно задумался, разумно ли было следовать за своими любимыми реалами в провинцию метаморфов. Валентин не мог одним своим оптимизмом успокоить своих спутников. Он взглянул на Делиамбера.

– Далеко еще до Илиривойна?

– Он где-то впереди, – ответил вруон. – Не представляю, далеко ли. Когда придем, тогда и придем.

Ответ отнюдь не был ободряющим.

12

Местность была первобытная, неиспорченная, вне времени, аванпост времен начла цивилизации и захвата Маджипура. Изменяющие форму жили в дождливой лесной стране, где ежедневные ливни очищали воздух и давали буйный рост зелени. С севера приходили частые грозы через природную трубу, образованную Откосом Велатиса и Гонгарами; а когда влажный воздух поднимался к крутым склонам предгорья Гонгар, шли мелкие дожди, промачивая легкую губчатую почву. Деревья были высокие, со стройными стволами, и образовывали наверху густые навесы, потому что сети лиан стягивали вместе их вершины. Темная листва блестела, отполированная дождем. Через прогалины в лесу Валентин видел вдалеке зеленые, окутанные туманом горы. Дикой жизни здесь было мало, по крайней мере, на виду. Иногда проползала красная змея. Изредка они видели красную с алым птицу или зубастого, с паутиннымм крыльями брауна, пролетавших над головой, а один раз испуганный белантон, осторожно прошмыгнул перед фургоном и скрылся в лесу, стуча острыми копытцами и в панике размахивая задранным кверху пушистым хвостом. Вероятно, и лесные братья прятались тут, поскольку попалось несколько рощиц деревьев двика и не было сомнений, что ручьи полны рыбой и рептилиями, а почва – норками насекомых и грызунов фантастической формы и окраски, и каждое из бесчисленных маленьких озер содержало, как говорили, собственное подводное чудовище, которое по ночам выплывало – весь шея, зубы и бусинки глаз – для охоты на любую дичь, оказывающуюся в пределах досягаемости. Но ни одно из этих существ не появилось, когда фургон быстро шел к югу по узкой неровной лесной дороге.