Замок Лорда Валентина - Страница 84

Он подошел к пруду. Очень странно, там были сотни ярких рыб, которых он видел в море накануне охоты. Но они не плавали, они были мертвыми и разлагались, мясо отваливалось от костей, а внизу, под водой, был толстый, в несколько футов, ковер из таких же костей.

Позади вдруг послышался рев. Валентин оглянулся. Стены комнаты пришли в движение, подались назад, в понижающейся части потолка появилось большое отверстие, и из него хлынул поток воды, затопив Валентина до бедер. Он едва успел добраться до колонны и обвить ее руками, в то время как вода хлестала вокруг с ужасающей силой. Он устоял, хотя были моменты, когда он думал, что его снесет. Но затем потолок закрылся, поток прекратился, вода всосалась в щели, образовавшиеся в полу, остались только рыбы. Пол начал содрогаться, отчаянно бьющиеся рыбы покатились к зеленоватому пруду. Попав туда, они быстро перестали двигаться.

И вдруг Валентин понял.

Он не умер, и он не где-то в послежизни. Он в брюхе дракона.

И он захохотал. Откинув голову назад и закатывался хохотом. Что еще оставалось делать? Кричать? Ругаться? Громадное животное одним глотком втянуло в себя Короналя Маджипура, как мелкую рыбешку. Но он слишком велик, чтобы его отправить в тот переваривающий пруд, поэтому он сидит на полу драконьего желудка. А дальше? Поселиться здесь до конца дней и обедать сырой рыбой из улова дракона?

Комедия, подумал Валентин.

Но и трагедия, потому что все остальные погибли в крушении «Бренгалина». И он скорбел только о них теперь. Навеки умолк звонкий голос Карабеллы, пропала навсегда удивительная точность руки и глаза Слита, скандары никогда не наполнят воздух множеством ножей, серпов и факелов, кончилась, едва начавшись, жизнь Шанамира…

Валентин не мог перенести мыслей о них. Он освободил мозг от скорби, боли и чувства утраты и снова захохотал, протягивая руки к стенам этой странной комнаты.

– Это замок Лорда Валентина! – крикнул он. – Тронный зал! Я приглашаю вас всех отобедать со мной в большом пиршественном зале!

Из темной дали послышался голос:

– Клянусь своими кишками, я принимаю это приглашение!

Валентин изумился сверх всякой меры.

– Лизамон?

– Нет, Понтификс Тиверас и его косоглазый дядя! Это ты, Валентин?

– Да. Где ты?

– В глотке этого вонючего дракона. А ты где?

– Невдалеке от тебя! Но я тебя не вижу.

– Пой, – предложила она. – Стой на месте и пой, а я постараюсь дойти до тебя.

Валентин запел как можно громче:

Лорд Малибор был красив и смел

И любил бурное море…

Снова послышался ревущий звук: Гигантская глотка животного вновь открылась, чтобы впустить морскую воду и кучу рыбы. Снова Валентин ухватился за колонну, когда поток ударил его.

– Ох, во имя пальцев Божества, держись, Валентин, держись, – закричала Лизамон.

И он цеплялся изо всех сил и прижимался к столбу. Откуда-то Лизамон окликнула его и потребовала, чтобы он продолжал петь, Валентин повиновался. Он слышал: как она наугад подхватила балладу, пробираясь через замысловатые драконьи внутренности, и, наконец, увидел ее в слабом свете. Оба улыбались друг другу, засмеялись и обнялись.

Но при виде ее он снова вспомнил тех, кого наверняка нет в живых, и это снова вызвало в нем боль и стыд. Он закусил губу и отвернулся.

– Ты что, Милорд? – растерянно спросила она.

– Остались только мы с тобой, Лизамон…

– Да, но хвала Божеству и за это.

– Но остальные были бы живы, если бы не сделали глупости идти за мной…

Она схватила его за руку.

– Милорд, ведь скорбь не вернет их к жизни, если они умерли.

– Знаю, но…

– Мы спасены. Если мы потеряли друзей, это очень печально, но это не твоя вина. Они пошли за тобой по своей воле, верно? И если пришло их время, то оно пришло, и с этим ничего не поделаешь. Горюй о них, Милорд, но радуйся, что мы спасены.

– Да, скорбь не вернет их к жизни. Но что за спасение для нас? Долго ли мы просуществуем тут, Лизамон?

– Достаточно для того, чтобы вырваться на свободу. – Она вытянула из ножен вибромеч.

– Ты думаешь, мы сможем прорубить тропу наружу? – ошеломленно спросил он.

– А почему нет? Я прорубалась и через худшее.

– Как только ты дотронешься этой штукой до драконьей плоти, он нырнет на дно. Здесь мы в большей безопасности, чем под водой в пяти милях глубины.

– В самое темное время тебе говорили, что ты оптимист, – возразила она. – Где же теперь твой оптимизм? Дракон живет на поверхности. Он будет метаться, но не нырять. А если мы и окажемся на пять миль ниже поверхности – по крайней мере, быстрая смерть. Ты все равно не сможешь вечно дышать этой вонью и гулять в рыбьем брюхе.

Лизамон коснулась мечом боковой стенки. Толстая влажная плоть слегка вздрогнула, но не отпрянула.

– Видишь? У него здесь нет нервов, – сказала она, вводя оружие чуть глубже и поворачивая. – Здесь только дрожь и сокращения. – Она продолжала углубляться. – Как ты думаешь, он никого больше не проглотил кроме нас?

– Я слышал только твой голос.

– И я – только твой. Фу, ну и чудовище! Я пыталась удержать тебя, когда нас перекинуло через борт, но потом нас ударило и я выпустила тебя. Но мы все-таки попали в одно и то же место.

Она уже вырыла дыру в фут глубиной и в два шириной в боку драконьего желудка. Дракон, казалось, вовсе не заметил этого.

– Пока я режу, сходи посмотри, нет ли кого-нибудь еще. Только не уходи далеко, слышишь?

– Я буду осторожен.

Он пошел вдоль стены желудка, звал, но ответа не получал. Тем временем Лизамон уже глубоко врубилась в тело дракона. Повсюду были навалены куски мяса, а сама она забрызгана кровью.